Приехал в Кинешму весной 1915 года, чтобы поступить куда-нибудь работать. Приняли меня в агентство пароходного общества «По Волге» на должность мальчика-рассыльного. В это время мне было 16 лет.
Первое время, после деревенской свободы, привыкать было трудно. Жили мы все тут же, на дебаркадере. Работу начинали с 5 часов утра, с приходом первого парохода, и кончался рабочий день в 7-8 вечера. Делал я все, что заставляли агент и его жена. Отказаться было нельзя, прогнали бы с работы. А идти в Кинешме было некуда, не было ни родных, ни знакомых.
Утешало то, что в таких условиях я был не один, нас было много. Посмотришь на судовые команды – они тоже не в лучших условиях жили и работали. Мы были хотя бы связаны с берегом, а они всю навигацию только знали и видели свое судно, пароход или баржу. А если взять грузчиков, то их жизнь была сплошной кошмар. Жили они в доме-зимовке на берегу против дебаркадера в одной комнате, в которой от стены до стены стоял сколоченный из некрашеных досок стол. Остальную площадь занимали двухъярусные нары, на которых 20-25 человек грузчиков спали, курили, сушили свою сырую, грязную одежду. Духота в помещении была невыносимая.
В отношениях хозяев с рабочими существовал полный произвол, который ярко показал А.М. Горький в повести «Фома Гордеев», где Игнат Гордеев учил своего сына, как нужно относиться к рабочим. «Ты им хозяин, они твои слуги. Захотим, мы с тобой их всех до единого на берег выбросим. Они дешево стоят, их везде как собак нерезаных». Едва ли была такая безжалостная эксплуатация рабочего класса в какой-либо другой отрасли, как на водных путях.
Отсутствие какого-либо трудового законодательства, разрозненность мелкими коллективами по разным судам и разным хозяевам приводили к политической отсталости, что давало судовладельцам возможность творить волю свою. А как относились к этому? – Терпели и работали. Мы не сознавали противоположных интересов хозяев и рабочих. Не понимали своей силы. Не было классовой солидарности. Не представляли, что может быть как-то иначе.
Все интересы рабочего водника замыкались рамками своего маленького коллектива. Мы считали, что стоит только снискать добрые, личные отношения с начальником, и все будет хорошо, будет гарантирована работа и повышение по службе.
В Кинешме было четыре агентства разных пароходств, между которыми была постоянная конкуренция. Каждое агентство старалось привлечь себе больше грузоотправителей и пассажиров, и мы все старались способствовать этому. Например, если видели, что у другого агентства простаивает пароход дольше расписания, немедленно звонили по телефону и спрашивали, почему пароход простаивает. Грузы для отправления принимали с 5 утра до 7-8 вечера.
Так было до февральской революции. Февральская революция разбудила дремавшую революционную энергию волгарей. В марте 1917 года в Кинешме был создан профсоюз водников. Это было для нас совершенно новое явление. Мы стали членами как бы одной семьи – профсоюза. Значение профсоюза мне скоро пришлось узнать на практике.
В первые месяцы 1917 года наши хозяева прекратили высылку денег на зарплату. Не получали более двух месяцев. Профсоюз оказывал своим членам материальную помощь. В первые месяцы навигации решили объявить забастовку. Председатель союза т. Рябинин всех проинструктировал. Утром всем на работу выйти, но ничего не делать. Я в то время работал билетным кассиром. В 5 утра к нам пришел пароход. Перед кассой стояла очередь пассажиров, но я кассу не открывал. Случайно или специально, ввиду объявлений забастовки, на этом пароходе приехал управляющий нашего пароходства Иконников П.П. – гроза всего нашего пароходства. Он только спросил меня, почему не открываю кассу, что-то проворчал и ушел на пароход. Если бы это было в другое время, он бы в 2-3 минуты выгнал меня с дебаркадера. Пароход еще не ушел, как председатель союза Рябинин позвонил, что получена телеграмма о высылке денег, а поэтому нужно начинать работу. Я открыл кассу и пассажиры все уехали. Мы почувствовали силу профсоюза, свою силу, против которой Иконников оказался слаб.
Я помню наши профсоюзные собрания того времени. Проводились они в чайной общества «Трезвость», теперь Чайная №2 на берегу Волги. Собирались по первому зову. Явка 90%. Обсуждали до 10 вопросов, выступающих приходилось унимать. Выкуривали по пачке махорке, но не расходились. Да и как было расходиться, когда происходило невероятное. У людей разных маленьких хозяйств оказались общие вопросы и они собирались их обсуждать, что-то решать. Об этом никогда и не мыслили. Обсуждали о 8-часовом рабочем дне, о повышении зарплаты, об улучшении условий труда, о национализации флота и другие вопросы. Мы росли политически. Начинали понимать свою роль и силу, что с нашими хозяевами нам не по пути, что у нас свои рабочие интересы, что наша задача – объединение в борьбе за свои права. Профсоюзы для нас были настоящей школой коммунизма, как называл их В.И. Ленин.
Октябрьскую революцию мы встретили более зрелыми людьми. Мы видели и понимали, что судовладельцы всеми средствами стремились довести флот до определенной степени негодности и обвинить в этом рабочих. Чтобы спасти флот от разрухи, рабочие при профсоюзах организовали рабочий контроль. Создались «Деловые Советы», которые по существу стали подлинными хозяевами флота. Деловой Совет был создан и в Кинешме. Из его членов помню одного Дветкова [?] Л.И.
Более решительно стал выдвигаться вопрос о национализации флота. От Волги была направлена делегация в Совнарком, в составе которой был кинешемец капитан Байков И.П.
8/II 1918 года В.И. Ленин подписал декрет о национализации флота. С огромным энтузиазмом был встречен водниками этот революционный акт. Но в то же время он поставил перед профсоюзами трудную, огромной важности задачу. Нужно было собрать в единое хозяйство распыленный флот по разным хозяевам. Создать орган управления, подготовить флот и кадры к навигации. Почему это должна делать профсоюзная организация? Потому что не было централизованного аппарата управления водным транспортом. Профсоюзная организация была единственной более-менее законченной сверху донизу. Трудности состояли еще в том, что профсоюзы еще не имели опыта, его нужно было наживать в практической работе. Несмотря на трудности, 1-й Всесоюзный съезд водников 27/II 1918 года постановил: взять управление транспортом в свои руки.
Первым мероприятием у нас в Кинешме было ликвидировать агентства частных пароходств и создать единое управление пристани Кинешма. Начальником был назначен агент общества «Кавказ и Меркурий» Ноздрин Александр Павлович. Контора разместилась на Ивановской улице в бывшем доме Хлебникова. Во-вторых, нужно было принять находящийся в затоне флот за исключением мелких судов.Для проведения национализации была создана комиссия под председательством т. Старунова (?) И.В. Я помогал переписывать акты и инвентарные описи. Национализация флота являлась для водников экзаменом на политическую и хозяйственную зрелость, который был выдержан с честью.
Председателем нашего союза был всеми уважаемый, очень авторитетный Королев Николай Васильевич.
Вторым экзаменом на нашу зрелость была гражданская война и ее последствия. В стране не было хлеба, топлива, металла. Со всех сторон наседала иностранная интервенция. Внутри – контрреволюция, саботаж. 13 сентября 1918 года на кинешемском съезде работников водного транспорта член центроволги Здышков говорил, что вместо многих капиталистов стал один, и призывал к борьбе с ним. В газете «Бурлак» некто Позднев писал: «Мы, низы, не доверяем власти, и в эту армию не пойдем». Но волгари Кинешмы знали, куда и кем идти. Они были с Коммунистической партией.
Весной 1919 года мы, группа молодых людей, пошли добровольно в Красную армию. Но через несколько дней военкомат вернул нас обратно. Несколько позднее наш местком провел профсоюзную мобилизацию, т.е. выделил группу людей в армию. С ними пошел и я. Служить нам пришлось до весны 1920. Весной всех водников из армии вернули на транспорт. Меня в Кинешму. Кроме этого, 5/V 1920 СТО принимает постановление о мобилизации на транспорт граждан до 55 лет, ранее служивших на транспорте. Все работники водного транспорта считались призванными на военную службу с оставлением на своих местах.
Это было вызвано внутренней обстановкой. В март 1920 года В.И. Ленин говорил: «От предстоящей компании водного транспорта наша судьба зависит больше, чем от предстоящей войны с Польшей. На теперешнюю водную компанию вся республика, вся Советская власть возлагает задачи исключительной, величайшей важности».
Я помню, с каким энтузиазмом кинешемские волгари проводили зимний судоремонт ряд военных лет. В ледоход, спасая флот, люди часто работали в воде в рваной обуви, в лаптях, голодные, но не останавливались не перед чем, лишь бы спасти флот. Работники контор, других служб ежедневно после рабочего дня шли на несколько часов в Затон помогать судоремонту. При всех трудностях флот работу не прекращал.
По случаю пятилетия национализации флота ЦК профсоюза водников отмечал: «С момента национализации прошло пять лет, полных героизма, самоотвержения, лишений и суровой борьбы». Пять лет на морях, реках России вместо прежнего хозяина-эксплуататора и рабовладельца управляет новый хозяин транспорта – трудящийся класс, и никакие временные лишения, неудачи или ошибки не сотрут со страниц истории этого факта, небывалого ни в одной стране, нигде в мире на протяжении веков.
Очень большую роль в нашем воспитании сыграл клуб, который был открыт в 1920 или 1921 году на Ивановской улице. Это для нас было новое мероприятие, ранее нам неизвестное и интересное. В клуб пошли не только молодежь, но и взрослые, семейные. В клубе часто читались лекции, проводились беседы. Были созданы художественные секции: музыкальная, хоровая, драматическая, танцевальная, - которыми руководили специалисты из театра. Желающих в них работать недостатка не было. Я, например, участвовал в драматической секции, музыкальной и хоровой. Все свободное время было занято без остатка, а вернее – его не хватало. Улица была забыта.
Некоторые в клубе нашил свое призвание в дальнейшей работе. Так Коля Махровский (?) стал режиссером, одно время работал в нардоме Балахнинского бумкомбината. Т. Молчанов стал артистом-комиком, т. Артамонов много лет пел в хоре Свешникова, и две девушки стали танцовщицами.
Многих из нас клуб побудил к общеобразовательной учебе. Я сам имел низшее образование, в 1924 году закончил среднее – в объеме десятилетки. Сделать это в то время не просто. В 1922 году мы – группа товарищей – решили готовиться в ВУЗ. Договорились пригласить двоих преподавателей, заплатить им, что возьмут. У каждого из нас были свои товарищи, знакомые, которые тоже решили примкнуть к нам, а у тех свои, которые тоже пошли с нами, и в результате набралось более 50 человек. Это уже две большие группы. Нужно специальное помещение, нужны преподаватели. В нашем начинании большую помощь оказал преподаватель Шаров (Шахов?).
Гороно предоставило нам помещение –[…] школу на Песочной улице, теперь Комсомольская. Т. Шахов договорился с преподавателями, которые за небольшую плату согласились у нас работать. С каждого учащегося причиталось по 10 рублей в месяц. Открыли две группы. Месяц проработали. Учащихся получился некоторый отсев, а преподаватели стали просить за уроки прибавить, т.к. они действительно работали дешево. Пришлось собирать по 20 рублей. Через месяц отсев еще больше. Чем бы кончилось, не знаю, если бы Гороно не пришло распоряжение – в Кинешме открыть школу для взрослых. А она уже была открыта. Только записать. В 1924 году я ее закончил.
(слева - направо) Попов П.П., Ерышев И.А., Рытков Л.И., Капенин В.И., Введенский
мы в социальных сетях